სილაჟვარდე
დედაო ღვთისავ, მზეო მარიამ!
როგორც ნაწვიმარ სილაში ვარდი,
ჩემი ცხოვრების გზა სიზმარია
და შორეული ცის სილაჟვარდე.
შემოიღამებს მთის ნაპრალები,
და თუ როგორმე ისევ გათენდა -
ღამენათევი და ნამთვრალევი,
დაღლილ ქალივით მივალ ხატებთან!
ღამენათევი და ნამთვრალევი
მე მივეყრდნობი სალოცავ კარებს,
შემოიჭრება სიონში სიონში სხივი
და თეთრ ოლარებს ააელვარებს.
და მაშინ ვიტყვი: აჰა! მოვედი
გედი დაჭრილი ოცნების ბაღით!
შეხედე, დასტკბი ყმაწვილურ ბედის
დაღლილ ხელებით, წამებულ სახით!
შეხედე! დასტკბი! ჩემი თვალები,
წინათ რომ ფეთქდნენ ცვრებით, იებით, -
ღამენათევი და ნამთვრალევი
სავსეა ცრემლთა შურისძიებით!
დასტკბი! ასეა ყველა მგოსნები?
შენს მოლოდინში ასეა ყველა?
სული, ვედრებით განაოცები,
შენს ფერხთ ქვეშ კვდება, როგორც პეპელა.
სად არის ჩემთვის სამაგიერო?
საბედნიერო სად არის სული?
ვით სამოთხიდან ალიგიერი,
მე ჯოჯოხეთით ვარ დაფარული!
და როცა ბედით დაწყევლილ გზაზა
სიკვდილის ლანდი მომეჩვენება,
განსასვენებელ ზიარებაზე
ჩემთან არ მოვა შენი ხსენება!
დავიკრებ ხელებს და გრიგალივით
გამაქანებენ სწრაფი ცხენები!
ღამე ნათევი და ნამთვრალევი
ჩემს სამარეში ჩავესვენები.
დედაო ღვთისავ, მზეო მარიამ!
როგორც ნაწვიმარ სილაში ვარდი,
ჩემი ცხოვრების გზა სიზმარია
და შორეული ცის სილაჟვარდე.
<1917>
Синева
(Роза на песке)
1
/Перевод В. Алейникова/
Матерь Божия, солнце Мария!
Словно роза в дожде и в песке,
Жизнь моя — только сны золотые
Да лазурь в небесах, вдалеке.
Станут сумерки вестью тумана —
И когда рассветет не в бреду,
Пивший вина с бессонницей — встану,
Как вдова, я к иконам приду.
Ночь не спавший, изведавший вина,
Прислонюсь я к церковным дверям.
Храм — лучей переполнит лавина,
Чтобы ризам сиять и дарам.
И тогда-то скажу: я вернулся —
Лебедь, раненный садом мечты!
Посмотри — я к ней с детства тянулся —
Как лица изменились черты!
Насладись! Погляди в мои очи —
Эти росы с фиалками грез,
Горевавшие с винами ночи,
Полны местью беспамятных слез!
Насладись! Тем ли живы поэты?
Лишь Тебя ожидая с мольбой,
Пусть душа, точно бабочка эта,
Под Твоею погибнет стопой.
Что бывает взамен? Я не знаю…
Где же счастье для душ на земле?
Словно Дант, я вернулся из Рая —
Ад измучил — я гибну во мгле!
И когда на пути, за ненастьем,
Смертный час осознаю вполне,
Даже вместе с последним причастьем
Не придет Твое имя ко мне!
Руки сложат… Порой ураганной
Унесут меня кони!.. Тогда,
Пивший вина с бессонницей странной,
Я в могилу сойду навсегда.
Матерь Божья! О солнце Мария!
Словно роза в дожде и в песке,
Жизнь моя — это сны золотые
И лазурь в небесах, вдалеке!
Что бывает взамен? Я не знаю…
Где же счастье для душ на земле?
Словно Дант, я вернулся из Рая —
Ад измучил — я гибну во мгле!
И когда на пути, за ненастьем,
Смертный час осознаю вполне,
Даже вместе с последним причастьем
Не придет Твое имя ко мне!
Руки сложат… Порой ураганной
Унесут меня кони!.. Тогда,
Пивший вина с бессонницей странной,
Я в могилу сойду навсегда.
Матерь Божья! О солнце Мария!
Словно роза в дожде и в песке,
Жизнь моя — это сны золотые
И лазурь в небесах, вдалеке!
2
/Перевод Т. Монтик/
Божья Матерь ты, солнце-Мария!
Словно роза в песке после ливня,
Путь всей жизни моей – сон-стихия,
И небес синева игривая…
Ночь украдкой обнимет все горы,
И когда вновь заря в небосклоне,
То бессонный и опьяненный,
И усталый приду я к иконе.
И бессонный, и опьяненный,
Прислонюсь я к притвору у храма.
Свет случайно ворвется в Сиони*,
Замерцает в серебряной гамме.
И тогда я скажу: «Пред тобою —
Лебедь раненный райского сада.
Встреть, ликуй пред разбитой судьбою,
Пред усталым лицом и руками.
Посмотри и ликуй: эти очи,
Что искрились росой и фиалкой,
И бессонны, и опьянённы,
Слезной местью наполнены жалкой.
Насладись! Все поэты похожи?
Одинаковы все – в ожиданьи?
И душа, от мольбы так тревожна,
У тебя — мотыльком пред ногами.
Для меня где отмщенье, Мария?
Где душа, чтоб наполнилась счастьем?
Как из рая идёт Алигьери —
Так меня накрывает вдруг адом.
На проклятой судьбою дороге
Предо мной завитает тень смерти, —
На последнем причастье, в итоге,
Своей милости ты не отмеришь.
Руки накрест и, вихрем пленённый, —
Унесут меня синие кони.
И бессонный, и опьяненный,
Сам в могилу спущусь я, запомни!
Божья Матерь ты, солнце-Мария!
Словно роза в песке после ливня,
Путь всей жизни моей – сон-стихия,
И небес синева игривая…
3
/Перевод Н. Барнабишвили/
Божья Матерь, прости мою блажь!...
Как зимою нагрянувшая весна,
Жизненный путь мой просто мираж
И неба далекая голубизна.
Гор изломы укроются тьмой,
И если рассвет всё же мне померещится -
Ночь отпянствовавший и хмельной,
К иконам пойду как усталая женщина!
Ночь отпянствовавший и хмельной
Я прислонюсь к молитвенным дверям,
Солнечный луч в храм ворвётся стрелой,
И засверкает храм этот зверем.
И тогда скажу я: на! Я пришёл -
Лебедь израненный химерой мечты!
Смотри! Символ мученичества - моё лицо!
Смотри! Символ юности - его черты!
Смотри! Наслаждайся! Глаза немые,
Светящиеся прежде вспышками грёз, -
Ночь отпянствовавшие и хмельные
Божья Матерь, прости мою блажь!...
Как зимою нагрянувшая весна,
Жизненный путь мой просто мираж
И неба далекая голубизна.
Гор изломы укроются тьмой,
И если рассвет всё же мне померещится -
Ночь отпянствовавший и хмельной,
К иконам пойду как усталая женщина!
Ночь отпянствовавший и хмельной
Я прислонюсь к молитвенным дверям,
Солнечный луч в храм ворвётся стрелой,
И засверкает храм этот зверем.
И тогда скажу я: на! Я пришёл -
Лебедь израненный химерой мечты!
Смотри! Символ мученичества - моё лицо!
Смотри! Символ юности - его черты!
Смотри! Наслаждайся! Глаза немые,
Светящиеся прежде вспышками грёз, -
Ночь отпянствовавшие и хмельные
Наполнены местью торжествующих слёз!
Наслаждайся! Так ли каждый поэт?
В стремлении к Богу каждый вот так?
Взлетает бабочкой на пламени свет,
И падает сожённый к твоим стопам.
Где же счастие духа - и есть ли?
Кто так писал у меня на роду?
Как в своём раю Алигьери,
Я замурован в своём аду!
И когда на этом проклятом судьбою пути
Мне покажется призрак смерти,
Я обещаю из жизни уйти
Без имени твоего, без молитв и без лести!
Руки накрест сложу и под вой
Коней разгоняющих с адскою силой,
Ночь отпянствовавший и хмельной
Сойду на покой в свою могилу.
Божья Матерь, прости мою блажь!...
Как зимою нагрянувшая весна,
Жизненный путь мой просто мираж
И неба далёкая голубизна!
Наслаждайся! Так ли каждый поэт?
В стремлении к Богу каждый вот так?
Взлетает бабочкой на пламени свет,
И падает сожённый к твоим стопам.
Где же счастие духа - и есть ли?
Кто так писал у меня на роду?
Как в своём раю Алигьери,
Я замурован в своём аду!
И когда на этом проклятом судьбою пути
Мне покажется призрак смерти,
Я обещаю из жизни уйти
Без имени твоего, без молитв и без лести!
Руки накрест сложу и под вой
Коней разгоняющих с адскою силой,
Ночь отпянствовавший и хмельной
Сойду на покой в свою могилу.
Божья Матерь, прости мою блажь!...
Как зимою нагрянувшая весна,
Жизненный путь мой просто мираж
И неба далёкая голубизна!
